2021-7-8 08:01 |
Михаил Неймарк - один из ярких представителей знаменитой в Алтайском крае династии врачей.
Михаил Неймарк - один из ярких представителей знаменитой в Алтайском крае династии врачей, профессор, доктор медицинских наук, главный анестезиолог-реаниматолог региона. Корреспондент АиФ-Алтай узнал у специалиста, можно ли победить смерть, есть ли свет в конце тоннеля и почему врачей настигает синдром бога. А побудительным мотивом для разговора послужил недавний случай - житель Алтайского края подавился во время еды шашлыком, бригада медиков реанимировала его через почти 15 минут клинической смерти. К сожалению, спустя месяц мужичина всё равно скончался.Природа отпускает пять минутРоман Алексеев. АиФ-Алтай: Михаил Израилевич, что такое клиническая смерть?Михаил Неймарк: Это обратимое состояние, которое наступает после остановки сердца. Причин остановки может быть много – например, кислородное голодание, когда инородное тело попало в дыхательные пути, или бронхоспазм у астматика, удушение. Также сердце может остановиться при потере крови. В своё время русский поэт Лермонтов сказал: «Пустое сердце бьётся ровно». С позиции медицины это невообразимо, при тяжёлой кровопотере сердце останавливается. Даже при падении в холодную воду может произойти остановка. Дальше начинаются большие проблемы – остановку сердца диагностировать не так уж легко. По идее у человека может измениться цвет кожных покровов, но дело в том, что при тяжёлой кровопотере посинение может не проявиться. Отсутствие пульса на артериях тоже не показатель, как и расширение зрачка. Даже электрокардиограмма может зафиксировать электрическую активность при отсутствии механической. При этом, если есть малейшее подозрение на остановку сердца, надо начинать проводить сердечно-лёгочную реанимацию. Природа нам отпускает всего пять минут, потому что от недостатка кислорода и питательных веществ в первую очередь страдает головной мозг. У его клеток очень маленьких энергетический запас. Обычно реанимационные мероприятия проводятся до 30 минут, дольше не имеет смысла.– Чем отличается клиническая смерть от летаргического сна?– Летаргический сон – больше психическое состояние. У человека резко замедляется обмен веществ. Он может дышать поверхностно или редко, может наблюдаться редкое сердцебиение, но при этом жизнедеятельность поддерживается. Если говорить о повседневной практике, при ряде психиатрических и неврологических заболеваний человек может впадать в это состояние, но в конечном итоге он из него выходит, и всё заканчивается благополучно.«Почему все вокруг бегают?»– Гибель мозга наступает через пять минут, но всё-таки, может ли человек вернуться к нормальному состоянию по истечении этого времени?– Был случай, он описан в отечественной литературе и касался как раз Алтайского края. Ребёнок утонул в ледяной воде, дело было зимой. Когда его извлекли, прошло уже много времени, но ему провели сердечно-лёгочную реанимацию, сумели реанимировать и вернуть к жизни. Спасло то, что при низкой температуре резко снижается потребность клеток в кислороде. Того запаса хватило для поддержания жизнедеятельности. Для него всё закончилось без последствий. Другой случай был в барнаульской больнице «Стройгаза». Женщину среднего возраста госпитализировали по поводу банальной гинекологической операции, она была соматически здорова, единственная проблема заключалась в варикозном расширении вен. Данное состояние опасно тем, что тромбы, которые образуются в этих венах, могут уйти в лёгочную артерию. Операция и анестезия прошли успешно, но на вторые сутки она встала на ноги, тромб оторвался, и произошло то, чего опасались – клиническая смерть. Врачи реанимировали женщину часов пять , и в конечном итоге всё-таки завели сердце. Меня позвали на консультацию. Вижу, лежит женщина на искусственной вентиляции лёгких, в сознании. Я спрашиваю: как у вас дела? Она показывает, что не понимает, почему все вокруг бегают, такой шум, хотя она в абсолютно ясном сознании. Единственная жалоба, которая у неё была, – это боль в грудине от непрямого массажа сердца. Для неё эта клиническая смерть прошла без всякого неврологического дефицита. А бывают и другие случаи, когда даже не остановка сердца происходит, а лишь небольшая гипоксия – и всё, смерть мозга. Наверное, на это влияют какие-то функциональные запасы организма.– Видят ли пациенты свет в конце тоннеля?– По этому поводу идут большие споры даже среди реаниматологов. Некоторые считают, что люди видят свет в конце тоннеля. Те пациенты, которые у нас перенесли клиническую смерть и были успешно реанимированы, никогда этого не рассказывали. Я не говорю, что этого не может быть. По-видимому, когда человек начинает умирать, а мозг – страдать от гипоксии, могут быть галлюцинации.– Есть ли пациенты, у которых на лице печать смерти?– Иногда смотришь на больного, понимаешь, что бы мы ни делали, это не принесёт результата. А он вдруг берёт и начинает поправляться вопреки всему. А бывают не очень тяжёлые больные, и вдруг они начинают «тяжелеть», присоединяются осложнения, и в итоге – неблагополучный исход. Поэтому всё это сложно прогнозировать.Чтобы хорошо получалось– Реаниматологи – это люди, которые порой буквально возвращают человека с того света, сталкивались ли вы с синдромом бога у врачей? – Чувство, что ты всё можешь, очень опасно, самоуверенность в медицине – это страшно. Бога лучше не дёргать за бороду. Осложнение может произойти даже во время простейшей операции. Мы, врачи, наверное, себя ощущаем немного приближёнными к богу, но, во всяком случае, мы стараемся в себе эту тему не развивать, не уподоблять себя богу, потому что он тут же наказывает. Другой вопрос, что врачи часто сталкиваются с профессиональным выгоранием. Дело в том, что врачу, чтобы относительно неплохо жить, надо много работать. Это значит, что молодые врачи берут по 12–14 часов. Ладно, если это больница, где плановые пациенты, а ведь это может быть «скорая помощь», особенно в условиях коронавируса, пациентов могут везти одного за одним. Нет времени даже прилечь. Представьте, в месяц 14 таких дежурств, и в какой-то момент наступает стадия, когда тебе становится всё равно. Ты как автомат выполняешь манипуляции. И врачи, бывает, пережив это состояние, уходят из специальности. Плохо работать они не могут себе позволить, а хорошо – уже не получается.– А вы сами выгорали?– Понимаете, бывали эпизоды очень интенсивной клинической работы. Наступала усталость и равнодушие, но у меня деятельность чуть более разнообразна, чем у обычного врача. У меня есть возможность заниматься со студентами, ездить на конференции, читать лекции. Это помогает отвлекаться.– Врачи суеверны?– Да, у меня примет как таковых нет, но в медицине есть закон парных случаев. Допустим, привезли пациента, и что-то пошло не так, как должно, например, осложнение на пустом месте. Нужно быть готовым к тому, что в ближайшее время произойдёт второй такой же случай.– Как вы оцениваете уровень подготовки сегодняшних студентов? – Молодёжь всегда была разная. Есть блестящие молодые люди, у которых горят глаза, которые пришли по призванию, и они хотят помогать людям. Самое главное в освоении медицины – это мотивация. Сейчас всё в доступности, даже из дома выходить не надо, чтобы получить доступ к учебникам. Поэтому нынешнюю молодёжь я оцениваю очень позитивно. Они, безусловно, умнее нас, более продвинуты, с ходу находят информацию. Если такой студент мотивирован, его ждёт блестящее будущее. Если говорить о подготовке в настоящий момент, конечно, нам помешал коронавирус. Наши клинические ординаторы практически всё время, сменяя друг друга, сидели в ковид-госпиталях. Они выполняли важные задачи, очень помогли, но при этом у них какие-то издержки в образовании появились. В ковидных госпиталях тяжёлые больные, но это не вся реанимация, и, конечно, там нет никакой анестезиологии. Если они любят свою специальность, то впоследствии доберут этот недостаток знаний.
Подробнее читайте на altai.aif.ru ...
